Генри Джеймс конечно реалист, только вот реализм его оказался не совсем тот, которого я ожидала. Из-за этого большую часть романа я не могла понять, в каком месте мне «жмет». Создавалось впечатление, что все персонажи меня пытаются обмануть, что на самом деле есть какой-то другой, потаенный сюжет, который мне не позволяют увидеть. А потом, когда я наконец нашла ключ к Послам, пришлось мысленно (а иногда и буквально) перелистывать текст с начала, чтобы пересобрать его в цельную картину. А ключами для меня стали:
- 30 глава 11 части, где Стрезер «вписывает» окружающий его реальный пейзаж в рамки картины художника, виденной им недавно. И если рама и становится не видна, то лишь потому, что и сам наблюдатель становится частью картины.
- Несколько раз повторенное разными людьми утверждение, что Стрезер обладает богатым воображением. Даже излишне богатым.
Мне кажется, что Стрезер является не просто наблюдателем, чьими глазами читатель видит остальных действующих лиц и Париж Послов. Он сам создает этот мир и все персонажи это художественные образы условно реальных людей. По сути, читатель становится зрителем спектакля, разыгрывающегося в голове у Стрезера по мотивам реальных событий. Это мир, создаваемый его богатым воображением.
Неудивительно, что пытаясь увидеть в персонажах реальных людей, видишь кучу фальши. На самом деле персонажи не фальшивят, они разыгрывают пьесу в голове главного героя, а при этом естественно доля условности в тексте повышается.


Что-то в манере Джеймса напоминает мне Набокова, хотя сам Набоков вряд ли бы одобрил это сравнение. Как минимум они оба были эмигрантами, оба соединяли в себе несколько разных культур. Оба искали форму романа, раскрывающую внутренние процессы человека.