У Другаля в «Тигре» удивительная плотность «цитатности» текста.
Хочется каждое второе предложение брать в кавычки и делиться со всеми - так это красиво. Какая-то удивительно щедрая даже с избытком, переполняющая автора энергия словотворчества. За каждым уже прочитанным описанием, удачной фразочкой уже выстраивается десяток новых, еще более прекрасных. И вот тут совершенно невозможно вставить цитату, нужно просто кидать ссылку на текст - выбор слишком велик, хочется процитировать абсолютно все!

Ещё один момент - при чтении Тигра (как и в случае с Полднем) очень легко впасть в ностальгию о Будущем, которого никогда не было. Спасает добрый авторский юмор и не забывать при чтении поставить легкий фильтр иронии. Главное, откалибровать так, чтоб совсем уж не убить своим скептицизмом удовольствие от чтения. Легонько так, чтобы отразить улыбку в тексте и не воспринимать его уж слишком серьезно.

Я все пытаюсь подобрать слова, определяющие главное мое впечатление от сборника. Я бы даже рискнула назвать это единым циклом или составной повестью. Он, безусловно, звучит в одной тональности с циклом АБС о Полдне. Особенно с первыми, светлыми его частями. С его «рассветом». Но если у АБС это фантастический реализм, то у Другаля это (как бы половчее назвать жанр) скорее мифы о Золотом веке. Или, если угодно, апокрифы.
Опять же, есть Понедельник, который сказка. И множество мотивов у Понедельника совпадут с Тигром. Но Понедельник камерный, там свое маленькое тридевятое институтское царство, за границами которого идет своя жизнь, особо не контактирующая с НИИЧАВО. А у Другала масштабы событий, масштабы героев - планетарные (в первой части), а дальше и вовсе космические.

Сборник вообще начинается, как и положено, с истории о создании мира. То есть в реалиях той Земли - воссоздания, реставрации природы планеты. Хотя, реставрировали её весьма условно, так как никто уже не был уверен, как выглядел оригинал. То, что создавали в Институте реставрации природы - это совершенно фантастическая мешанина реальных и сказочных существ, восстановленных по старинным книгам, историческая достоверность и вымысел здесь сливаются, они не различимы для людей будущего. Плюс, бонусом, возникли и совсем уж никогда не существовавшие существа, просто от избытка творческой энергии, так не уничтожать же их. И завершилось все, конечно же, с возникновением человека. Надо думать, все главные герои первой части это боги и полубоги тамошнего мира. Или, как пишут в умных монографиях, культурные герои.
цитата«Естественность и дремучесть в лесном массиве ИРП? Да здесь сейчас все перемешалось — настоящее и синтезированное, природное и привнесенное. Ведь даже почвенный слой пришлось создавать заново, даже вот этот ручей, что журчит рядом. Я помню, каких трудов стоило остановить рост стимулированных растений, чтобы они не заглушили тех натуральных, что оставались в массиве до создания Института… Сейчас здесь образуются микрозоны со своими особенностями, своим микроклиматом, новыми видами растений, животными-мутантами и потомками мутантов. Я недавно отловил двухметровую змею, сплошь покрытую колючками. И до сих пор не пойму: то ли это уж съеживался, то ли еж суживался. Змея бросалась на меня и тихо гавкала. Откуда взялась? Биологи говорят, что такую никто не делал… Я видел в саванне рогатую ламу, видел нетопыря с птичьим клювом и розового лебедя. Не поверишь, жар-птицу видал. Волхвы пытаются во всем этом разобраться, оценить, как уживается старое и новое, кто на кого и как влияет. Порой неясно даже, кто кого ест!»

А потом они отправились за границы своей вселенной, к другим богам. И это превратило их опять в людей, так как там уже было взаимодействие равных с равными. Усилилась интонация притчи. Она присутствовала и в первой, земной, части повести. Но во второй, космической, стала преобладать. Это уже не развеселые похождения богов и героев, где чудеса творят от радости и избытка силы. Тут для экипажа космолета каждая новая планета становится испытанием. А вместе с ними и для всего человечества. А не миробли ли мы, достойны ли звезд.
Герои Другаля достойны. В чем-то они куда более цельные, чем герои Полдня. Нет в них сомнений в людях и в доброте и правильности Вселенной вокруг. И кульминацией этой доброты становится попытка спасти цивилизацию целой планеты. Спасти от самой себя, восстанавливая их мир, как когда-то восстановили природу своей собственной планеты Земля.
цитата
«Мы их подняли в конце ночи, своих незаконников. Мы просили тех, кто захочет, поехать с нами или пойти пешком. И почти все захотели, и, когда пришли на холмы, взошло раннее солнце и осветило долину, и речку в прозрачном тумане утра, и вишни, которые цвели.
Мы тоже смотрели со всеми вместе, а потом тихо, не привлекая внимания, отошли в сторону, где лежал наш с вечера доставленный дисколет.»

И неожиданным, недобрым диссонансом (для читателя, но не автора) звучит финальный рассказ «У каждого дерева своя птица». Два героя, охотник и пилот, да совершенно разных отношения к природе и миру вокруг. Слепая агрессия охотника, самоубийственно нежелающая прислушиваться к голосу живой планеты. И на другом полюсе этической шкалы - пилот. До последнего момента пытающийся спасти всех, даже маниакально нападающего на все живое, в том числе и на самого пилота, охотника. И то, как попытка спасти всех может стать гибелью для всех же.
Рассказ - как итоговая мораль. Фу такими быть, детки!