Я уже не раз, кажется, говорила о злом языке Набокова. А надо бы еще отметить и его злую память. Это я пишу под впечатлением его статьи «Лолита» и г-н Жиродиа» из сборника «Строгие суждения». Мне сразу вспомнилось выражение: «я зла не помню, приходится записывать».
В мире соцсетей он несомненно был бы из тех людей, кто обязательно по каждому холивару делает нотариально заверенный скриншот (ТМ) и стоит потом кому-либо из старых противников вновь упомянуть спорный вопрос, как Набоков такой н-н-на! все скрины переписки в хронологическом порядке с комментариями и язвительными замечаниями.

«На протяжении 1960-х годов в печати не раз появлялись, за подписью г-на Жиродиа или кого-то из его друзей, ретроспективные заметки, относящиеся к истории публикации «Лолиты» «Олимпией Пресс» и к различным фазам наших «натянутых отношений». Эти фривольные реминисценции неизменно содержали фактические ошибки, и я обычно брал на себя труд указывать на них в кратких опровержениях, после публикации которых, как я замечал с удовлетворением, наш гибкий мемуарист совершал некоторые волнообразные отступательные маневры. Теперь же он дважды опубликовал одну и ту же амбициозную и изобилующую лживыми утверждениями статью – в «Эвергрин ревью» Барни Россета (№ 37, сентябрь 1965 года), под названием «Лолита, Набоков и я», и в собственной антологии («Читатель Олимпии». «Гроув Пресс», Нью-Йорк, 1965 год), под менее элегантным заглавием: «Грустная, неизящная история Лолиты». Учитывая, что я свято храню всю свою переписку с г-ном Жиродиа, мне, думается, удастся побудить его к окончательному отказу от своих заявлений.»

Или прекрасная критика перевода Мандельштама, с разбором по тексту, указание всех промахов в стиле и лексике. С собственным дословным переводом на английский, чтобы проиллюстрировать как надо было переводить. То есть с литературоведческой стороны очень качественный профессиональный анализ. Но какие же попутно переходы на личность автора перевода и высказывания о способностях составителя этого сборника переводной поэзии в целом!

«Хотя некоторые из английских переложений в сборнике мисс Карлайл, как могут, стараются следовать тексту оригинала, все они по тем или иным соображениям (быть может, героически обороняя главного обвиняемого) объединены одним клеймом: «Адаптации». Что же конкретно адаптировано, что же есть такого адаптированного в явной пародии? Вот что пускай мне скажут, вот что я хочу понять. «Адаптировано», приспособлено к чему? К потребностям слабоумной публики? К требованиям взыскательного вкуса? К уровню собственного таланта?»